К истокам

***
Вернувшись в особняк после отдыха (а вернее, беспокойного короткого сна) в шалаше, на исходе такого долгого, безумного дня и поднявшись к себе, Юниэль буквально содрала с себя одежду, пропахшую дымом, с засохшим бурым пятном на груди. Помедлив несколько секунд, девушка заперла дверь изнутри, наверное, в первый раз за все время жизни в Доме. Потом набрала ванну, накапав лавандового масла и погрузилась в воду, желая смыть все сегодняшние кошмары, привычно доверившись цветочным ароматам.

Но успокоение не приходило. Напротив - через несколько минут эльфийка прочувствовала противное головокружение и ее замутило. "Наверное, вода слишком горячая", - и Юниэль добавила холодной. Но вскоре к неприятным ощущениям прибавился мелкий озноб. Девушка вылезла из ванной, не получив совершенно никакого удовольствия, вяло вытерлась широким полотенцем и рухнула на кровать. Эльфийка завернулась в одеяло, стараясь унять дрожь и закрыла глаза. Перед внутренним взором снова возник тусклый мир с белесым туманом, накатили печаль и тоска. Рядом никого не было, поэтому Юниэль сделала то, что постыдилась в сделать в шалаше несколько часов назад: тихо заплакала, перебирая в памяти события дня: бессонную ночь, взрыв, тела и огонь на площади, Талирона, Башу...

***
Свои эмоции эльфика решила укротить работой и буквально заперлась в лаборатории, проводя там все время, периодически покидая Дом (в основном через подземный ход), отправляясь за материалами для исследований. Юниэль составляла понятные лишь ей одной графики и таблицы, платы и схемы, действовала по скрупулезно выверенной последовательности шагов, заполняя журналы, систематизировала и вела учет.

Но с каждым днем девушка все меньше понимала: зачем ей все это надо, все эти факты и знания? Просматривая страницы, исписанные аккуратным почерком, эльфийка часто просто теряла смысл написанного, зависая над журналами иногда на несколько часов.

Кроме того, девушку стал раздражать запах разлагающейся плоти ее "образцов". Даже склоняясь над скелетами, чистыми костями, Юниэль казалось, что она вдыхает древнюю вязкую пыль, забивающую легкие. Она все чаще шла в душевую, чтобы смыть с себя эти ощущения, словно пряталась в мокром шкафу.

***
Однажды, под струями воды, ей вспомнилась Баша, ее прикосновения, ее поцелуи. Юниэль все хотела зайти к ней, но никак не могла заставить себя постучать в дверь комнаты таргарки, замирала за пару шагов от нее. Девушка проклинала себя за малодушие и эгоизм, но она просто не знала, о чем говорить с ослепшей таргаркой, боясь, что снова заплачет, а Баше это меньше всего было нужно.

Юниэль снова и снова думала о том, как сильно изменились в одночасье те, кто был к ней так близко. Слышать ровный голос Талирона и видеть его безразличное лицо было невыносимо. Стоя у зеркла утром или ловя свое отражение в течение дня, эльфика панически  боялась увидеть, что ее волосы стали такими же, словно припорошенными пеплом. Ведь она тоже побывала "там".

Все эти мысли и страхи девушки держала в себе, ворочалась полночи без сна: просторная комната казалась ужасно душной, несмотря на открытые широкие окна.