[ФАНФИК] Мой ненавистный тренер (18+)

«Потрясающая женщина — это женщина, от которой всех трясёт».

Она была старше всего на три года, но у меня никогда не получалось воспринимать её, как почти что ровесницу. То ли у таргарцев возраст не особо поддаётся определению на глаз, то ли статус моего личного тренера сбивал с толку. Для меня она оставалась сильной и опытной таргарской женщиной, познавшей на своей светлой шкуре много неприятных и тёмных сторон существования.

А ещё – моим ночным кошмаром, моей дрожью в коленках, моими мурашками, бегущими по спине.

Стоит начать с давних лет, когда мать сидела у сыновьей кровати и рассказывала на ночь страшные истории. Я пребывал в том блаженном наивном возрасте, в течении которого все эти рассказы откладывают неизгладимый след на психике, настолько едкий, что, когда вырастаешь во взрослого мужчину – всё равно вспоминаешь их с содроганием и видишь далёкие отблески того детского страха в сонном бреду. Я хочу поведать об этом, потому что оно имеет прямое отношения к происходящему теперь и логично объясняет истоки моей демотивации.

Любимыми страшилками матери всегда были кровавые и подчас чересчур жестокие байки о племенах полулюдей-полузверей, особенно часто она упоминала таргарцев. Народ людей опасался тех свободолюбивых и вспыльчивых полупантер, живущих по законам «кто сильнее – тот и прав». Они так не похожи на нас, они словно вырвавшиеся и смертельно опасные когти самой природы; если таргарцы что-то захотят – ничего их не остановит, и тревога в человеческих душах продолжает таиться невзирая на союз, заключённый между всеми нами.

История о том, как дикари-кошки разодрали заблудившихся детей, байка о мужчине, мучавшемся под пытками клыкастых извергов, упоминание о съеденных заживо мальчиках, забредших в деревню таргарцев – всё это я впитывал как губка и с каждым рассказом больше и больше убеждался в одном: никогда в жизни не буду ни за какие коврижки иметь дел с таргарцами. По счастливому стечению обстоятельств, раньше мне это удавалось.

Наше драматичное знакомство с Хасси началось весьма неожиданно. А если точнее – мой нос уткнулся во что-то мягкое и мохнатое, вылетающее из библиотеки навстречу зазевавшемуся горе-писателю. Это оказалась вполне себе женская грудь, только покрытая бархатной светлой шерстью и принадлежавшая той, кто в дальнейшем принял непростую роль моего учителя боевой подготовки. Сказать, что я побелел от ужаса и недоумения – ничего не сказать. Самая неловкая встреча с женской грудью в моей жизни.

А я ведь давал себе слово никогда не иметь дел с таргарцами. Таргар…ками.

Хасси, как я уже сказал выше, была старше меня. Она владела техникой меча и щита, управлялась с бронёй, умела выдерживать пугающие новичков нагрузки. Я же не умел ничего и выбрал то, что могло стрелять издалека и не требовало таскания кучи железа на себе. В её красных, словно жаждущих крови глазах отразилось тогда «так и знала». Я до мурашков боялся её, не верил в то, что моим тренером (папа, за что?! Талирон, за что?!) станет таргарка. Она презирала меня за моё происхождение и несостоятельность в боевом плане. Она чувствовала мой скользкий страх, как хищный зверь ощущает панику своей жертвы.

Я не хотел быть жертвой. Но со своим здоровьем и телосложением дать отпор существу, состоящему из литых мышц, когтей, клыков и шерсти не мог. Единственное, что представлялось возможным – назло её презрительному взгляду, назло её мнению о таких, как я «избалованных дворянских сынках», выбиваться из сил на полигоне, дабы сымитировать то, что я не боюсь тренера-таргарки и вовсе не испытываю дискомфорта по данному поводу. Но она знала даже так, что я боюсь.

Каждый раз, когда я видел эти мощные лапы, увенчанные огромными когтями, я представлял, как они одним взмахом вспарывают мой живот и выпускают кишки наружу, на пыльную землю внутреннего двора. Когда ловил на себе хищный алый взгляд, внутри всё замирало, слипаясь в один ледяной ком. Несмотря на то, что каждое утро мы тренировались около особняка Висконти, мысленно я ждал, когда она издаст звериный рык и таки разорвёт меня на клочки. Хас приносила мне выпить воды – а я жмурился, уже представляя её когти на своей глотке. Она давала указания по количеству пробегаемых кругов – я предвкушал, что развернусь спиной и моментально почувствую сталь клыков вокруг шеи. Паника срывала мне крышу, и я, словно назло себе, поворачивался беззащитным затылком к хищнице, тренировался до обморока, нещадно преодолевал все испытания, посылаемые на мою голову таргаркой, вёл себя, словно ополоумевший идиот, пытающийся сохранить лицо путём доведения себя до состояния полусмерти.

Иногда тактильные воспоминания мягкого, но упругого касания горячих пушистых грудей о моё бледное лицо погружали в странный, покалывающий поясницу ступор. Не знаю, зачем я думал о этих холмах женственности, когда их хозяйка доводила меня до молчаливой истерики самим лишь фактом нашего вынужденного сосуществования. Являясь давним ценителем и потребителем дамской красоты, чарующих прелестей тела, не смел я и помыслить о том, что между мной и моим тренером возможна вероятность отношений мужчины и женщины. Хотя не раз отчётливо наблюдал гибкие овалы бёдер, заглядывался на подкачанный приятный живот, застревал взглядом в складках порою чересчур смелых нарядов, которыми Хасси баловала своё тело в стенах Дома, но она была таргаркой, кошкой – страшой, чужой, инородной. Её экзотичную женственность покрывала густая звериная шерсть, а формы ног и рук и вовсе разительно отличались от человеческих ладоней да ступней, несмотря на сходство дикарки в целом с человеческим существом. Когда мой мучитель находилась рядом, я испытывал лишь страх и желание доказать, что не собираюсь быть жертвой, никаких скользких намерений, никаких двусмысленных намёков. Но, как только оставался в одиночестве подальше от её когтей и низкого грозного голоса – видения светлой шерсти на мягких грудях вырисовывались из памяти, странно волнуя меня и вводя в недоумение от собственных мыслей.

Это случилось вечером четверга, я плохо чувствовал себя утром, а сама Хасси ушла в город по делам, поэтому мы перенесли тренировку на вторую половину дня. Долгая пробежка по кругу, словно у тех бешеных псов на арене возле Специи, упражнения на растяжку, на ловкость и координацию движений. Несмотря на свой огромный рост и мощные стальные мышцы, таргарка превосходила меня в ловкости не на одну голову, я пытался лишь угнаться за ней через череду препятствий, повторяя сложные действия, уворачиваясь и прыгая. После, она долго и придирчиво контролировала мою стрельбу по движущимся целям (Бьянка одолжила нам свои самоходные механизмы, привинтив к каждому небольшую мишень). Я нервничал и как всегда таил пугающие мысли, возникающие от близости к столь опасному существу, как мой тренер. Когда она подошла и встала вплотную, чтобы оценить положение моей руки во время прицеливания, я абсолютно честно вздрогнул, передёрнувшись всем телом. Естественная реакция испуганного организма на источник тревоги. Скрыть её не получилось.

– Что, неприятно, да? – презрительно фыркнув, произнесла Хасси, и моя рыжая макушка ощутила её горячее дыхание.

– Нет, просто… – успел промямлить я, но таргарийка перебила.

– «Ну почему меня, такого прекрасного и благородного должно учить это животное!» – воительница передразнила мой голос противным высоким верещанием. – Так ты думаешь, маленький высокомерный белоручка? Стреляй!

Я вздрогнул ещё раз и, конечно же, жестоко промазал. Опустив арбалет, перепугано взглянул на женщину-кошку. Её слова заставили меня пережить волну холодного пота в районе поясницы. Не подобрав подходящего ответа, сглотнул комок в горле и еле выдавил из себя:

– Вовсе нет.

«Ну, сейчас она нападёт и вонзит свои когти», – пронеслось в голове. Инстинктивно я прижал к себе арбалет, чтобы немного укрыть грудную клетку от смертоносных серпов, украшающих каждый палец таргарийки.

– Стреляй ещё раз, – холодно приказала Хас и я, бледнея, заставил себя развернуться к мишеням.

Снова промах. Хас морщит кошачий нос, я боковым зрением наблюдаю, как тонкая кожа на переносице складывается маленькими бархатными складочками. Гранатовые глаза, отблёскивающие в лучах дворовых фонарей рыжими бликами, смотрят словно вскользь мимо меня, чувствую, как её раздражают мои ошибки, внутри, под белёсой мягкой шерстью свербит дикий огонь, тщательно сдерживаемая ярость, облекаемая маской каменного равнодушия. Я уверен, она настолько же сильно не переносила меня, как и я её. Наша взаимная нетерпимость, с моей стороны приправленная ужасом жертвы, с её – раздражённым презрением, объединяла нас каждый день на этом внутреннем дворике среди молчаливо покачивающихся кустов магнолий и зыбких силуэтов кипарисов.

– Пятнадцать штрафных кругов, – сухим гулким тоном бросила таргарийка и развернулась всем своим точёным стальным корпусом, направляясь к казармам. Она не хотела и смотреть на моё дальнейшее унижение.

Я остановился как вкопанный, совсем не обрадовавшись наказанию. Ноги не отошли и ныли после прошлой честно отработанной пробежки, новые круги мне не вынести. Точнее, попытка отбегать их приведёт к привычному обмороку и поцелую с пыльной землёй. Надо было что-то возразить, и я крикнул ей в спину как можно возмущённее, стараясь скрывать страх и неуверенность:

– Эй! Я не могу больше бежать…

Хасси остановилась и развернула ко мне треть гневного лица:

– Не можешь? – ядовито ухмыльнулись её губы. – Ты хоть что-нибудь можешь, кроме как ныть и трястись здесь, словно трусливый кролик? Смотреть противно. Разбалованный богатый сыночек, привыкший получать всё, что захочется, только щёлкни пальцем.

– Послушайте, синьора Хасси, – под аккомпанемент стучащей в висках крови, я быстро двинулся в её сторону, но она сделала резкий прыжок, молниеносный, звериный.
Раздался глухой звук удара, и вскоре я сообразил, что тот принадлежал моему затылку, внезапно встретившемуся с землёй. Арбалет выпал из ладони и откатился чуть в сторону, во рту отдавало привкусом крови. Хорошо, что почва здесь была мягкой и травянистой, иначе, сотрясение мозга – меньшее, что меня ожидало.

Мощные руки… нет, лапы прижимали мою грудь к земле, тонкие кончики когтищ впивались сквозь одежду, словно напоминая: «Одно движение – и мы вспорем твои рёбра». Кровавые глаза буравили сверху, края губ задрались, оголяя скалящиеся хищные клыки.

– Не. Называй. Меня. Так. Никогда, – разделяя интонационными паузами каждое слово, Хас стреляла ими в моё белое, как мел лицо. – Тошнит от вашего высокопарного словесного ублажения друг друга.

– Это… это обычная вежливость!.. – дрожащим, словно лист на ветру, голосом пропищал я, обливаясь волнами холодного пота. – Так люди показывают своё… своё уважение!

– Да? – едко ухмыльнулась таргарка прямо над моим носом, словно чудовище из маминых сказок; я вмиг почувствовал себя в шкуре всех растерзанных и съеденных мальчиков, девочек, заблудившихся путников и потерявшихся родственников. – Зачем показывать то, чего нет и в помине? Это всего лишь отвратительное человеческое лицемерие. Ты не уважаешь меня, а боишься и ненавидишь. Я чувствую, как твоё сердце выскакивает из груди от одной лишь мысли, что я могу с тобой сделать, но, самое страшное, даже не пытаешься бороться за свою жизнь. Ты жалок.

ЧИТАТЬ:

Я онемел, не в силах даже пошевелить губами после нанесённого оскорбления. Всё что делал – ошалевшим взглядом пялился в эти кроваво-красные глазища, ощущая сгусток обиды и бессильной ярости за сказанное. Но да, не спорю, я действительно был жалок перед ней, действительно не пытался бороться с агрессивными толчками и скрежещущими когтями, потому что Хас намного сильнее и не раз данный факт доказывала. Что можно противопоставить жаждущему дворянской крови чудовищу, прибившему меня, как мышонка, к земле? Разве что дотянуться до арбалета и выстрелить таргарке в бочину, но это могло и убить её. Что бы стало после со мной в Доме Висконти? Здесь полно людей (и не людей), которые достанут из любой точки города и закопают живьём, ведь Хасси – член Семьи, её ценят и любят. Да и не даст хищная пантера и пальцем притронуться сейчас к оружию, чего уж предаваться бессмысленным мечтам… Какой же ты трусливый, Дольф!

Тренеру надоело наблюдать за моим нерешительным молчанием, поэтому она лишь фыркнула ещё более презрительно, чем до этого, брезгливо убрала с меня лапы, выпрямилась и направилась прочь, к казармам, куда и держала путь до этого. Весь вид звериной женщины так и сочился отвращением к тому, как я повёл себя в столь неприятный момент. Не напал в ответ, не оттолкнул, что там… не возразил ни словечка! Даже по человеческим меркам – я позорный слабак, а уж по таргарским-то да и подавно сравнялся с пылью под ногами.

Дикари из Шакары признают только язык силы. Это все знают. А если до сих пор не знают, то зря.

Сжав зубы до противного скрежета, встал с земли и попытался, мысленно чертыхаясь, разогнуть затёкшую поясницу. Голова гудела, боль в затылке отдавалась даже через зубы, рубашка вся грязная, брюки ещё хуже. Сфокусировал взгляд напряжённых слезящихся глаз на изящно и гордо удаляющейся спине таргарки. Она даже не обернётся, закричи я или выругайся ей вслед, да? И ухом не дёрнет, ведь как равный соперник, как воин, как мужчина я не воспринимаюсь. «Только язык силы» – мамин голос повторил маленькому Дольфи конец страшной истории о полу-кошках, полу-людях..

Что-то взбурлило внутри меня. Не шибко соображая, что делаю и зачем, стремительно заковылял по направлению к таргарке, нагнал её и, какими-то незримыми силами Провидения, сумел грубо прыгнуть на ненавистную мохнатую спину, пытаясь таким странным пассажем свалить наглую дикарку на землю. Наверное, со стороны это смотрелось скорее комично, чем грозно. Как я и предполагал, ничего не вышло – Хас глухо зарычала, выгибаясь, развернула корпус и, схватив меня крепкой кистью за складки одежды, швырнула от себя в густые лапы приземистого кипариса.

– Это что ещё за фокусы? – гневно выкрикнула она, сверкнув глазами; в этом демоническом блеске я уловил нотки недоумения, тут же исчезнувшие.

Лёжа кверху тормашками в плотной растительности, пощупал, кусая от боли язык, крепко ушибленную голень и оцарапанное предплечье. Это я ещё удачно приземлился, можно сказать. Не будь тут раскидистого низкорослого кипариса-уродца, могло быть гораздо хуже. Не в силах объяснить ни вопрошающей Хасси, ни самому себе своё идиотское поведение, лежал, то нелепо улыбаясь, то корчась от глухой боли. Длинные травинки покачивались с неслышным шелестением, задевая мои веснушчатые щёки.

Таргарка мотнула головой, сотни этих мелких, похожих на цепочки косичек, что обрамляли её звериную голову, издали мягкое бренчание. Громко и показательно фыркнув, женщина-пантера снова отвернулась и пошла к казармам. Я сполз по траве в более горизонтальное положение, всё так же улыбаясь и морщась, заставил себя подняться и вновь кинуться в неравный бой со спиной тренера – с этой издевающейся, ехидной и самовлюблённой спиной, что бросала мне вызов одним своим присутствием впереди.

Хищная кошка развернулась до того, как я вновь на неё прыгнул, поэтому пришлось быстро сменить план – нанести удар прямо в челюсть, где за слоем кожи и светлого меха скрывались ненавистные острые клыки, столь пугающие меня. Да, я совсем обезумел от боли и головокружения, в сознании вместо адекватных мыслей танцевали хороводом нарбаррские кони, сминая мои кипящие суицидальным азартом мозги своими горячими копытами. Мне хотелось разодрать таргарскую пасть в стороны и вытащить все смертоносные белые клыки с корнем, а потом положить в карман брюк. Но Хас была начеку – она развернулась под удар плечом, чтобы я не достал до головы своим галантным дворянским кулачком. И вот картина маслом: врезаясь костяшками пальцев в шерсть руки, выживший сегодня из ума знаменитый писатель всея Специя получает смачный удар коленом под дых и рушится оземь, словно подкошенный стрелою некогда грациозный олень.

– Тебе жить надоело?! – выкрикивает таргарка, разглядывая меня сверху-вниз, щурясь, скалясь, пытаясь понять, что со мной происходит и чего я добиваюсь. – Подраться хочется, маменькин сынок?

Я наблюдаю снизу-вверх за тем, как покачиваются в такт крикам мягкие полуоткрытые груди женщины-кошки, как дёргаются нервно мышцы под белой шкурой с маленькими серыми пятнышками. Меня начинает пробирать неуместный хохот, сдерживать его не получается. В животе так больно и горячо от удара, будто там застрял чугунный утюг и решил нагладить из моих кишок ровные галстучки. Во рту слишком явственный вкус крови, такой приятный и будоражащий, будто лижешь железку. Смеюсь и улыбаюсь, с трудом выгибаюсь и стою на четвереньках, сотрясаясь от приступов боли. Подкатывает ощущение тошноты, поэтому падаю обратно, болезненно выворачивая запястье в неудобном положении. Снова выталкиваю себя вверх, приказывая ватным не слушающимся ногам стоять, точнее, бежать. Они несут меня по неровной дуге прямо на таргарку, чтобы на этот раз я мог врезаться головой, как безрассудным рыжим тараном в её мягкий нагой живот, ненавистно светящийся впереди нежным ворохом белёсых волосков. Сколько членов Дома Висконти засматривались на этот подтянутый таргарский живот, столь смело демонстрируемый каждому его хозяйкой! Как же я жаждал удариться в него, а может даже укусить со всей силы, сделать ей больно, услышать и её возглас отчаяния! Наверное, я остолоп и живу свои последние минуты, но уже поздно пытаться привести себя к адеквату, да и не хочу, не хочу…

И третья атака с треском провалилась. Треск этот был вполне ощутимым – когтистая ладонь Хасси пробороздила мои лицо и грудь. Нет, вряд ли она собиралась действительно поранить меня, скорее всего лишь предотвратить рукою столкновение, но я слишком неудачно выгнулся (может быть, даже специально), поэтому кончики когтей коснулись бледной липкой кожи, оставляя красный след, а кое-где – и кровоточащую ранку. Толчок вновь отбросил меня на землю под моё задорное улюлюканье и сплёвывание крови. Больше Хасси решила не позволять мне самоубийственные набеги, она не видела смысла устраивать серьёзное побоище, потому что я не умел драться, у меня не было шанса продержаться и секунды. Какой из несчастного болезного писателя боец? Всего лишь глупый отчаявшийся слабак, потерявший от боли и бессилия понимание происходящего.

Схватив за шиворот, тренер поволокла моё не сопротивляющееся туловище в ближайшие кусты и бросила там в траву. Красные глаза с суровостью и едва заметным беспокойством нависли надо мной:

– Родольфо, ты слышишь меня? А ну прекрати это жалкое представление! Ты никак не сможешь сейчас одолеть меня.

– Я знаю, синьора Хасси, – отвечаю ей, проглатывая сладковато-терпкую кровь.

– Тогда какого хрена?! – рычит таргарка и мягко, но настойчиво шлёпает меня по щекам. – В себя приди, писатель!

Она сидит сверху, прижимая меня к траве своей крепкой накачанной задницей, чтобы не вырвался и не сделал ещё что-нибудь идиотское. Огромная, разгорячённая, пушистая таргарская женщина, пугающая, жуткая, несущая смерть и страдания. Мой ненавистный тренер, мой злой рок, тяжкое бремя. Концентрированная визуализация всех ночных кошмаров. Ах, мама, видела бы ты её мощные лапы, её кровожадные очи, её тугие круглые бёдра и спелые, бархатные, как два персика-альбиноса, груди! Ах, мама, знала бы ты, как пьянит и дурманит вкус собственной крови…

– Синьора Хасси, – специально выделив интонацией обращение «синьора», промямлил я ошалело, словно кролик, заигрывающий с удавом. – Скажите честно, Вы бы хотели меня убить?

– Убить? – выгнув одну бровь, наклонилась Хас почти к самому моему лицу. – Считаешь, что все, кто не похож на фальшиво дружелюбных людей – неадекватные монстры-дикари, вырезающие прохожих направо-налево?

– Я ведь задал Вам вопрос, – упрямо и наигранно вежливо перебил я таргарку, кровь стучала как колокол в висках, кровь солоноватой горечью разливалась по пищеводу («Что я творю? Я будто пьян. Достиг такого предела страха и паники, что они превратились в нахальство и безрассудство»).

– Ррр… – утробно и раздражённо проурчала Хасси, сползая по моему худому животу вниз своей задницей, чтобы задрать подол рубашки и прижать к мягкой сливочной аристократической коже, не ведавшей рабочего загара, острые серпы когтей. – А что, так жаждешь быть растерзанным до смерти, что сам бросаешься на потенциальную убийцу?

Я рефлекторно выгнулся, леденея от жуткого чувства, когда смертельное таргарское оружие вдавилось в мой беззащитный живот. Сердце забилось ещё быстрее, проваливаясь куда-то в пятки. Одно резкое движение – и когти вспорят покрывшуюся ледяным потом кожу. И я, и Хасси понимаем это. Она назло играла моими страхами и слабостями, наслаждаясь тем, как я унижен и бессилен перед ней, а я назло позволял себе изображать роль полуживой жертвы, истекающей кровью.

ЧИТАТЬ::

[ФАНФИК] Мой ненавистный тренер (18+)

[ФАНФИК] Мой ненавистный тренер (18+)

Re: [ФАНФИК] Мой ненавистный тренер (18+)