Записная книга

Вернувшись домой, я первым делом написала записку и отправила ее с вороном в Коралловую деревню Сельванте. Передала, что со мной все в порядке. И спросила о судьбе своих несчастных помощников. Бандиты убили их, похищая меня, и бросили на дороге. Я боялась, что солдаты плохо и без  уважения отнесутся к ним. Они живых-то не ценят, а мёртвых тем более.

А потом уже пошла в ванную комнату. Как жаль, что все свои вещи утеряны, - думала я, глядя на отражение в большом зеркале. Нет, в основном они не были ценными или дорогими, но уж очень удобными. Булаву придётся заказывать новую, все что дома - гораздо хуже той модели. И одежду рабочую тоже. И... Что-то менять с прической. Интересно, если бы я тогда сказала, перед замком, при всех, что где-то среди вещей золотая заколка - подарок отца, они бы серьёзней отнеслись к просьбе вынести вещи из замка? Наверное нет... Может быть она найдётся в вещах, что должны были передать беженцам из Падана? Тоже врядли... Что ж, прости, отец, видимо так хочет Провидение и пора что-то менять.

И в качестве начала новой жизни, я заказала новую записную книгу, взамен утерянной.

Удивительно просто, мой парикхмахер был так счастлив, что я решила сменить стрижку, что я начала сомневаться а точно ли она мне шла. К новой прическе придется еще какое-то время привыкать. Хотя я то и дело все равно собираю волосы в пучок и закалываю шпилькой.

Сегодня пришло интересное письмо из Нарбарры, попросила прислать более развернутое описание ситуации...

Беда Нарбаррских коневодов.
В ходе тайной переписки стало ясно, что у местных заводчиков произошло страшное несчастье. Они занимались выведением новой породы. Кобыла была местная, а жеребца привезли из Кампаны. И все вроде бы шло хорошо. Но спустя 11 месяцев, когда на свет появилось потомство, оказалось страшное. Именитый жеребенок, на которого заводчики возлагали большие надежды, появился на свет двухголовым. Сам малыш был прекрасен, но вторая голова придавала ему сходство с ужасной химерой. Все представления об этом создании рисовало лишь мое воображение, в переписке Антонио Кастро старался не указывать точных имен и описаний, боясь, что переписка попадет в чужие руки. Он обращался ко мне, надеясь не только на помощь, но и на конфиденциальность. Но самое страшное было то, что у второго известного заводчика Нарбарры на днях появился на свет жеребенок с таким же уродством. Коневоды опасались, что это будет продолжаться и дальше, что кто-то их проклял и просили приехать, как только будет возможность. А возможности пока не представлялось...

Несчастный Родольфо.
О том, что мой милый племянник (а он любит уточнять эту нашу родственную связь) болен, сообщила заботливая Хасси. Она занималась его тренировками и когда тот слег с сильным жаром, забеспокоилась. Ну.. через пару дней после того, как слег. Разумеется, я первым делом примчалась к больному помочь всем, чем способна.

В этом, собственно, и заключается все несчастье - на Родольфо практически не действуют мои заклинания. "Как мертвому припарки" - говорил один из моих наставников. Вылечить за раз или даже за два я не в силах, но хотя бы облегчить страдания несчастного юноши обязана была. Он лежал в кровати, в полумраке, совсем один, в компании лишь бутылочек-зелий и салфеток. Несчастный, хрупкий и ...горячий. Я смотрела в его печальные, распухшие глаза и гадала, за что его так наказывает Провидение. Что он сделал плохого этому миру. Быть может в прошлой его жизни творились невероятные события и теперь он обречен страдать от любой простуды. Бедный, несчастный. Мне хотелось обнять его, сказать, что все будет хорошо и он скоро поправится...

Я попыталась развеять его тоску беседой, но быстро поняла, что хорошая порция исцеляющих заклинаний и сон будут куда полезнее. Так мне и пришлось его оставить в покое, в объятиях сна.

Возвращение Талирона.
Недавно я разговаривала с Дэвлином. Он поправляется после очередного приступа и порядком переживает из-за отсутствия Талирона. Мало того, он почему-то посчитал, что к этому причастна я, с его слов меня видели в его компании. Если честно, я бы и сама сбежала после того случая с подаренным пеньюаром, но не думаю, что Талирон из-за этого куда-то уехал и не предупредил. Он же занятой эльф в конце концов. Нет, ну при чем тут я?!

И вот, прошло некоторое время (я, кстати, купила новое обмундирование, и булаву)  сижу я в гостиной, перечитываю любимый момент из «Где стонут чайки» и тут из-за спины раздается: "Ура, я дома!". И уже в следующий момент я летаю по комнате, как мышь в лапах гарпии! Талирон вернулся и решил и меня осчастливить этим событием. Уф, давно я не была так тесно зажата в мужских объятиях, думала, сердце в пятки убе...улетит.

Он вернулся, был у старых друзей, в которых, по видимому, окончательно разочаровался... Так бывает, когда долго не общаешься с кем-то близким. Дороги расходятся, интересы с ними и вот уже спустя какое-то время ты не узнаешь старого друга. А по меркам эльфов "долго" понятие почти бесконечное...

Талирон поднялся наверх к брату и уже вечером, перед сном заглянул ко мне насчет совместной поездки в Нарбарру. Он хотел выехать ближайшим утром, и мешать его планам я не смогла. Пришлось в срочно порядке собираться, отправлять моим коневодам ворона с извещением о прибытии. Легла спать поздно, снилось, что виверна увезла нас не туда...

Мучения Талирона.
Нарбарра-городок. Мы прилетели днем, остановились в таверне, я отправила гонца на ферму Кастро, сообщить, что я прибыла. Талирон отправился по делам, я осталась гулять по городу и ждать гонца. Обычный день. Ровно до тех пор, пока Талирон ни позвал меня с просьбой исцелить его сломанную ногу. Перелом был очень странный. Нужно грохнуться с большой высоты, хотя эльф говорил, что просто упал. Последующая за этим исцелением погоня была лишь подтверждением того, что Талирон ввязался в серьезную передрягу. Но кто же знал, что все так серьезно и страшно!

Нас заперли, приковали и пытали, а после собирались продать в рабство. Страшно было думать о такой участи, но еще страшнее собственное бессилия. Я не могла никого позвать по телепатической связи, с нас сняли все украшения и передатчик в их числе. Не получилось высвободиться из наручников. Не удалось достучаться до сердец мучителей или хоть как-то договориться. Единственное, что я могла делать это твердить, что я никому ничего не скажу, хотя на деле, я бы рассказала самые страшные свои тайны, лишь бы Талирона перестали избивать! Он уверял, что если я скажу, что ничего не знаю, скажу правду, то избивать будут меня. А этого я боялась чуть ли ни больше, чем созерцания его мучений.

Ужасно, насколько жестокими бывают люди ради своей выгоды. Но как только представилась возможность выбраться, я сама убивала их и хотела мучить! Я была такой же как они сами! И хотя нам удалось сбежать оттуда, от своих черных мыслей уже не уйти. Я не люблю убивать: каждый раз в голове всплывает образ, как этот человек родился, сколько любви и заботы вкладывали в его жизнь, а я вот так просто пресекаю чужие старания, уничтожаю чужую любовь. В этот же раз я думала лишь о том, как бы больнее сделать нашим мучителям, не считая их людьми, не думая об их близких! Омерзительно!

В результате вечером я напилась, слушая рассказ Талирона про темное прошлое моей же собственной семьи. Семьи, поднявшейся с уровня простых крестьян до своего статуса за счет нечестной торговли, крови и продажи информации. Нет, я никогда не считала своих братьев безгрешными, но никогда и не думала, чем на самом деле они зарабатывают на жизнь. Я догадывалась, что у них есть свои тайны и не лезла в них из уважения. Но после рассказа Талирона отвращение к самой себе и своим близким. Я не могла пойти против Дэвлина, сдать его властям, ведь родной брат, глава семьи для меня есть власть и закон. Но если он в будущем потребует выполнения чего-то ужасного, я не знаю, как поступлю.

Ненависть к себе в результате вылилась в решительность. И как только Талирон вышел из комнаты, я распотрошила серьгу с кристаллом-передатчиком, вспорола себе руку и засунула его под кожу. Эльф вернулся, правда, в самый неудачный момент и решил, что я просто режу себе вены. Наверное, это логичное поведение в подобной ситуации. Пришлось ему наглядно объяснить, чем я занимаюсь. И его это, кажется, успокоило.

Ужасные два дня.
Они тянулись бесконечно-долго. Ожидание конца песчаной бури. Мрачные мысли и воспоминания, образы то и дело всплывали в больной голове. Страх, что в комнату сейчас ворвется стража и мы понесем справедливое наказание. Мысли о том, что второй день в каменной ловушке остается столько несчастных душ, израненных, бездыханных тел. Я молилась об их спасении и о нашем, замаливала свои грехи и прятала подальше черные мысли. Но в голове то и дело всплывали воспоминания. Иногда в тяжелом дыхании Талирона, во сне, мне чудились мучительные вдохи между пытками. Глядя на его лицо вспоминалось, как он морщился и кривился от ударов. В узком разрезе рубашки казалось проступают снова синяки и кровоподтеки...

И все это в одной комнате с Талироном. Это было и приятно, и мучительно. Как же он все-таки любит вторгаться в чужое личное пространство! И делает неожиданно и навязчиво. Легкие касания, фразы, взгляды, шепот на ухо без всякой причины. И все это после того, как я видела его обнаженным, беззащитным и избитым до полусмерти. Не знаю, какой тайный умысел он преследует... или же это просто стиль общения такой - вгонять девушку в краску при каждом удобном случае...

Но приезд гонца и делегации с фермы Кастро был просто как глоток свежего воздуха. Я готова была нестись туда вперед своей кобылы. Ферма была такой уютной, отгороженной от города и его кошмаров каменной грядой, будто отгораживала старые кошмары и мысли, а заодно давала новые загадки и поводы беспокойства!

Проклятие гноллов.
Я была очень рада видеть Маргарет - прекрасную женщину, которой я давным-давно помогла устроиться здесь на работу. С тех пор она буквально расцвела. Радушными и приятными были все остальные на ферме Кастро, лишь коневоды с трудом скрывали свое волнение. И здесь правда было от чего взволноваться!

Бедные, бедные маленькие жеребята. Никогда не могла спокойно смотреть на малышей, которые с рождения отличаются от остальных. Они ведь еще ничего не успели в этом мире сотворить, но Провидение их уже наказало. Жеребята выглядели просто ужасно - вторые головы на их шеях болтались до самой земли и беззубо скалились, в глазах казалось сосредоточенное внимание, будто они понимают человеческую речь, знают свою участь, и уже сейчас ненавидят нас! Но, каково бы ни было мнение этих молчаливых, налитых кровью глаз, их нужно было разлучить с жеребятами, иначе погибли бы все. Из двух зол приходилось выбирать меньшее.

Мы поочередно, с перерывом в сутки избавили малышей от уродливых отростков. Первая голова отправилась в костер и в этот же миг где-то далеко послышался звук воющей гиены. Надрывный такой, плачущий. Наверное, именно поэтому вместо сожжения второй головы, мы с Талироном отправились в конную прогулку по окрестностям. Я не знаю, что вело именно меня - некая интуиция. Я боялась, что может появиться какие-то еще последствия. Все вокруг только и твердили о проклятии, боялись. И этот самый страх хотелось развеять в первую очередь. Принести покой на ферму Кастро.

Уже к ночи мы столкнулись с неким отщепенцем-гноллом, колдуном или шаманом, я не знаю, как это у них называется. Но он был ужасен и всё, что творилось этой ночью походило на невероятный кошмар. Особенно - призрак этого гнолла. Когда Талирон убил его - над телом повисло белесое видение с гиеньей мордой и шаманскими атрибутами в одежде. Видение это было невероятно-огромным. Никогда прежде я не видела таких призраков - он был похож на столб, гору света, поднимающуюся к самым облакам. Я безумно боялась, что он, как и остальные призраки, увидит во мне источник его возрождения и набросится, или наоборот, начнет сыпать проклятиями, очерняя вокруг землю и воздух. Я боялась, страшно боялась, что он просто опустит на меня взгляд. И поэтому, вцепившись в Талирона, бежала прочь от этого жуткого холма. Через час видение развеялось и мы, сжигая вторую голову, не услышали при этом никакого звука, решили, что это благое предзнаменование.

На следующее утро, не смотря на усталость, мы вернулись на ферму и застали там народ именно таким, как я мечтала - веселым и жизнерадостным. Хотя тетушки переполошились из-за нашего ужасного вида, воздух здесь и правда показался мне легче и чище.

Купание Хасси.
Как-то недавно Мар спрашивал, не знаю ли я, как долго еще будет отсутствовать Хасси. Они с дочерью уехали куда-то вместе. Но мне совершенно ничего про это не было известно. Я редко с ней пересекаюсь: в ее отряде не состою, на тренировки не хожу, никаких совместных дел у нас нет. Совсем недавно примерно так же пропадала на несколько дней Лиави. С ней оказалось все в порядке, она забралась в какую-то глубокую пещеру в поисках паучьего яда.

Вот и Хасси вскоре вернулась. Правда с травмированной рукой, поэтому я спустилась к ней казарменную ванную комнату, чтобы помочь привести ее в порядок и осмотреть. По долгу службы мне часто приходилось раздевать пациентов, снимать повязки, но не так часто я сталкивалась с их горячими объятиями. Стоило только отвернуться проверить воду, как она прижалась ко мне, целуя и лаская. Я смутилась, не ожидала такого, не смогла вовремя увернуться, но женщина и не думала останавливать свои грубые движения. Тогда поступила я не очень хорошо, но Хасси просто не слушала. Я сжала ее больную руку и таргарийка отпряла, как от горячей сковороды.

После этого мы поговорили и мне удалось сгладить ее напор. Хасси не стала меня неволить, но от своих красноречивых взглядов избавить не могла. Она рассказывала, что для любовных отношений вовсе не обязательно состоять в браке и тем более - быть разного пола. Честно, для меня это было откровением - в плане девушек. Она даже попыталась мне доказать, что таки ласки могут быть приятны, но, по видимому, я была слишком напряжена, чтобы прочувствовать это.

Когда же Талирон позвал ее с докладом к себе, я даже была немного рада. Кто знает, куда бы завел ее длинный язык. В такие моменты я всегда жалею, что не имею твердого стержня внутри, чтобы сразу поставить собеседника на место. Вечно я иду у других на поводу, а потом пытаюсь унять румянец, высушить мокрую блузку и прогнать прочь совсем ненужные мысли!

Новый год.
Как приятно встречать Новый год в кругу семьи. Украшения, запахи мандаринов, Гризельда превратила наш дом в настоящую новогоднюю сказку. Подарки я приготовила еще давно, осенью, заказала серию ежедневников с гербом Дома Висконти и множество походных блокнотов для записей без всякой символики.

Мы сняли гостиницу в Эль-Лано и прекрасно там отдохнули, играли, пели, запускали фейерверки. Мне удалось поближе познакомиться с нашим новичком, Клейном. По внутренней связи он казался довольно мрачным и отстраненным, но при личной встречи он показал себя галантным и приятным собеседником. К сожалению, братьев не было, зато их полностью компенсировала Асталия. Мы болтали, как в детстве, не переставая полночи напролет, мешая остальным спать.

Милый граф.
На балу в честь Нового года я чувствовала себя несколько неуместно, общалась со старыми знакомыми, танцевала немного, но больше скучала. Тогда мое внимание привлекла компания молодых людей, обсуждавших политику и проблемы Терни. Я тактично присоединилась и выяснилось, что на бал, вместо приглашенного графа Россо, прибыла его дальняя родственница. Она рассказывала ужасы, которые творятся в этих краях. Я вызвалась направить туда волонтерскую группу, но вовремя спохватилась, что ни помощников, ни достаточных средств у меня сейчас не было. Мы долго обсуждали эту тему и в результате мне обещали предоставить нескольких честных и проверенных людей, которые когда-то жили в Терни и наверняка согласятся помочь.

На следующий день мы встретились с графом Аль-де-Браном в моем офисе на Малой площади. Поговорили, обсудили дела, потом вместе пообедали. Он - интересный молодой человек, не лишенный сочувствия к другим и весьма эрудирован. Мы хорошо провели время, а на следующий день он представил меня своим знакомым. Я ввела их в курс дела и дала время на размышления, надеясь на их согласие.